Мультипликация и произведения Гоголя - очевидный, напрашивающийся союз. В главной степени из-за того, что уровень условности в анимации выше, чем в кино. То есть, те вещи, в которые зритель никогда не поверит, увидев их в кино, он охотно примет, увидев в мультфильме. Для Гоголя пространство анимации – благодатная почва именно из-за способности писателя наполнять жизнью невероятные события, о которой я уже распинался. Кинематограф, следуя за Гоголем, явно проигрывает, поскольку у зрителя даже сейчас, после всех достижений в области цифровых спецэффектов и прочей дребедени, есть инстинктивная вера, что в кино он видит если не то, что было на самом деле, но хотя бы то, что могло быть на самом деле. Если эта вера подорвана (к примеру, бездарностью постановки), кино не воспринимается всерьез. Кстати, именно с этим связано описанное стремление современных режиссеров заранее, априори получить доверие зрителя при помощи надписи «основано на реальных событиях». То есть, режиссер чувствует, что его кино не воспримут всерьез, если он не заставит зрителя поверить в реальность, изображенную на экране. Такая тенденция говорит о том, что зритель отвык воспринимать кино всерьез, и режиссерам приходится его настраивать искусственно. Осуществляется некая презумпция реальности. Значит, кино очень зависит от реальности. Если, огрубляя, назвать кинематограф подражанием реальности, то в этом подражании не должно быть ни нанограмма фальши. Иначе все к чертям летит. Вот в этом микроскопическом зазоре и творит кинорежиссер. Анимация в большей степени создает новую реальность, ее отрыв от действительности за пределами искусства больше, чем у кино. Зритель, увидев в мультфильме, как, к примеру, человек летит по воздуху, поверит в это, ему и в голову не придет скривить рот и сказать – «так не бывает». А полет человека по воздуху в кино – совсем другая история. Зритель такую сцену воспримет с изумлением. У него сразу возникнет вопрос – «а с чего это он взлетел?». Вспомнить хотя бы сцену в «8,5» Феллини, когда главный герой летает. Это режет глаз, производит необычное впечатление, на котором, собственно, и строится эффект сцены. Словом, Гоголь, у которого грань реальности очень зыбкая и подвижная, буквально просится в мультик.
Валентина и Зинаида Брумберг - из тех режиссеров, кто создавал отечественную мультипликацию. Авторы союзмульфильмовского канона. «Пропавшая грамота», по сути, их первая большая удача. И все же в ней свобода, данная анимации, раскрывается не полностью. В сценарии картины соединены «Пропавшая грамота» и «Заколдованное место». Добавлено знаменитое описание «роскошного летнего дня» в Малороссии из «Сорочинской ярмарки» и описание ночи из «Майской ночи, или утопленницы». Мультфильм наполнен статическими пейзажами, призванными изобразить эти описания, которые за кадром читает патриарх сцены МХАТа Василий Качалов. Увы, но тут режиссеров ждала неудача, причем, предсказуемая. Реалистические пейзажи совсем не соответствуют эмоциональному тону Гоголя. «Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладнодушен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь!», - читает Качалов. Вот и попробуйте изобразить. Такие эпитеты Гоголя, как «очаровательный» или «божественный» ничего не обозначают в действительности. Они передают не качество объекта, а, так сказать, качество субъекта, видящего этот объект. Можете всю вселенную излазить, но ничего очаровательного вы там не найдете. А вот очароваться чем-то вы можете запросто. Очаровать своими картинками художникам мультфильма не удалось.
На фоне пейзажей разворачивается собственно действие. Именно на него сделана ставка: сказочные приключения казака показаны с изрядной фантазией: чертики, нечисть всякая, преисподняя, дремучий лес, ведьмы – компот получился на славу. Совсем не страшно, в известной степени увлекательно. Правда, фабула полностью не выдержана, авторы ленты спасовали перед литературой. Особенно слаб финал. Показан приезд казака в Петербург, сопровождаемый словами за кадром: «А там он увидел такие чудеса, что просто не могу» (цитата неточная). Какие чудеса? Покажите, раз сказали. А не хотите показывать, так и говорить нечего. Эта слабость проистекает принципиально неверного подхода. А именно – Брумберг решили сделать реалистический рассказ. Мы уже имели возможность убедиться, что с Гоголем такой номер не проходит. Что сделали Брумберг? А то, что сказочные приключения казака в картине в итоге ему всего лишь приснились. То есть, все это было неправда. Отсюда и перекосы в сюжете: он распадается на две не слишком связанные линии – сон и явь. Там, где у Гоголя стройная сказочная быль, у Брумберг – перекошенная история, в которую, несмотря на весь деланный реализм, не очень-то веришь. Ну вот зачем надо было включать элемент сна в картину? Я не понимаю. Он тут ни в какую не лезет. У Гоголя, навскидку, кажется, вообще нет снов в произведениях. Он же не Чернышевский и не Достоевский. Ему не нужны сны, у него реальность как яркий сон, ему не нужно было пользоваться сном как приемом, позволяющим уйти от действительности. Да, есть повесть «Портрет», но она только подчеркивает правило. В ней границы между сном и действительностью настолько размыты, что предметы и обитатели их могут спокойно перемещаться туда-сюда. И тем хуже выглядит внедрение оттого элемента сестрами Брумберг. Любые попытки рационализировать рассказ Гоголя, проверить его на соответствие тому, что «есть на самом деле» превращают его в черт знает что. Об этом сам Гоголь предупреждал в начале «Пропавшей грамоты». «Что ж бы такое рассказать вам? Вдруг не взбредет на ум... Да, расскажу я вам, как ведьмы играли с покойным дедом в дурня. Только заранее прошу вас, господа, не сбивайте с толку; а то такой кисель выйдет, что совестно будет и в рот взять». Вот это «не перебивайте» означает – не лезьте вы со своими «так не бывает». Молчите и слушайте.
Что в мультфильме действительно удалось, так это персонажи. И черти, и ведьма, и люди на ярмарке, и загулявший казак, и главный герой – живые, продуманные фигуры. Ни один жест не повисает в воздухе, все отделано верно, убедительно. Видимо, в свое время мультфильм удивлял цветами, но с тех пор они поблекли, так что судить о них сложно. Но главная удача – это, несомненно, Михаил Яншин (Земляника в "Ревизоре"), озвучивший главного героя. Он вдохнул в образ исключительный колорит, жизнь, выразительность. За каждым словом, произнесенным с непередаваемой интонацией, открывается весь характер, привычки, биография героя. Вот уже действительно очаровательно. За одну только фразу «экая мерзкая рожа!» стоит смотреть эту картину. Хорош и Борис Ливанов (отец Шерлока Холмса), лихо озвучивший пьяного казака. Яншин работал с сестрами Брумберг и на другой постановке Гоголя – «Ночи перед Рождеством» 1951 года. Но тот мультфильм проигрывает «Пропавшей грамоте».
Комментариев нет:
Отправить комментарий