В первой половине десятки лучших экранизаций Гоголя от вашего покорного кинофоба присутствуют картины в большей степени иллюстрирующие сюжет литературных произведений писателя. Это значит, что к тексту режиссеры относились как к некоему готовому сценарию. Как я пытался в меру сил доказать, такой подход с точки зрения кино неполноценен, поскольку создает мало прибавочной стоимости. Киноязык здесь используется в основном для пересказа литературного произведения. В случае с Гоголем гораздо интереснее попытаться не пересказать, а переплавить текст, создать некую новую форму. Оставшиеся места в десятке принадлежат именно таким фильмам. Их авторы не пересказывают сюжет, а создают на основе произведений Гоголя нечто новое, произведение собственно киноязыка. Они подходят к литературным произведениям смелее, делая в кино действительно что-то новое и независимое. Такое решение мне представляется гораздо более продуктивным, позволяющим увидеть в Гоголе нечто, что не прочтешь в словах на бумаге.
Николай Экк – явление в нашем кинематографе трагичное. Создатель первого в России полнометражного звукового кинофильма («Путевка в жизнь») и первого цветного («Груня Корнакова»), он впал в немилость советских властей и был отстранен от профессии. Ему запретили снимать кино. Можно только пытаться представить себе, что это значило для одаренного, успешного, уже обретшего международную известность режиссера. Только спустя годы ему удалось вернуться в кинематограф, но снимал он мало, и уровень, заданный «Путевкой в жизнь» и «Сорочинской ярмаркой», был потерян.
Приход цвета в кино не был таким сложным и болезненным, как приход звука. Но и он был связан с переосмыслением возможностей кино. Это огромная проблема, по сути, решается до сих пор. Любой крупный режиссер должен искать в своих произведениях особое цветовое решение. Экк использовал цвет в «Сорочинкско ярмарке» (один из первых цветных в СССР) не просто как технический элемент, позволяющий сделать кино более реалистичным. Цвет у него играет свою роль, оправданную сюжетно и драматургически. Возможность использовать цвет выдвинуло на передний план те сюжетные элементы, которые в черно-белом кино остались бы незадействованными. Речь идет, конечно, о «красной свитке», фигурирующей в повести. Ее цвет Экк обыграл в полной мере. Пестрые узоры украинских народных костюмов, яркие краски того самого «роскошного летнего дня в Малороссии» - режиссеру было где разгуляться в цвете. Тарковский при подготовке к съемкам «Соляриса» отмечал, что в жизни человек редко замечает цвет, обращает на него внимание. То есть, воспринимает цветовую окрашенность мира как нейтральную. Только в особых случаях цвет заявляет о себе в жизни. У Экка же цвет совсем не нейтрален. У него мир - цветовое буйство, краски яркие и у каждого цвета – своя роль, вовсе не нейтральная. Киновед Семен Фрейлих характеризует этот подход, как стремление «не окрашивать цветом предмет, а характеризовать цветом человека и среду». В сущности такова и должна была быть одна из первых цветных картин.
Но эти новшества, попытки использовать ранее неизвестные кинематографу средства сами по себе, наверно, были бы не так хороши, если бы фильма не была так мастерски сделана. У нее особое очарование, лиризм, певучесть. Гармоничность картины удивительна. Во-первых, она снята на украинском языке. Гоголь писал «Сорочинскую ярмарку» на русском, но такое решение Экка ничуть не удалило его от воздуха повести, а наоборот, приблизило. Кстати, Гоголь в «Сорочинской ярмарке» к каждой главе делал эпиграф на украинском, видимо, в стремлении насытить русский текст недостающим народным оттенком. Экк как будто сумел заглянуть не в текст, а в ту фантазию Гоголя, из которой родился текст. И именно эта украинская фантазия легла в основу его фильмы. Украинский язык дал свой колорит, он стал как бы еще одним ярким цветом в палитре картины. Он сделал ее героев просто неподражаемыми.
Во-вторых, это музыкальная картина. Экк сделал из «Сорочинской ярмарки» именно то, чем она, кажется, и должна быть на киноэкране – задорная любовная история с хэппи-эндом. В ней поют и танцуют, но музыкальные номера сняты и внедрены в картину так органично, так мягко, что они совсем не выбиваются из сюжета. Наоборот, кажется, что так оно и должно быть – должны эти персонажи петь и танцевать, это заложено в них природой. Особенно хороши номера с Парасей, когда она любуется собой в зеркале (хотя Валентина Ивашова, игравшая Парасю, вспоминала, что сцена не получилась), и финальный танец Черевика. Гармония, созданная Экком, была бы неполной без его композитора Якова Столяра. Незабываема красавица Ивашова, тогда жена Экка. Сохранилась фильма, конечно, в качестве прискорбном, но, как это часто бывает, очарования от этого она не утратила.
Комментариев нет:
Отправить комментарий